Девочка, Которая Выжила

Цитаты:

Пока никто не умер, ты ребенок, а когда умрет кто‑то, кого жалко, — начинаешь взрослеть.

— Жил‑был старый папка... — начал Елисей.

— Это баянище! — прервала Аглая.

— Конечно, папка был такой старый, что жить для него — это уже совершенный баянище, тем не менее он жил, просто от безысходности. И вот однажды...

Елисей нарезал тонкими кружочками треть лука‑порея, разогрел сковороду, бросил в нее лук, полил оливковым маслом и захотел жениться. Люди не для того ведь женятся, чтобы заняться сексом. Для секса жениться не нужно. Люди женятся ради обещания друг другу: «Я буду с тобой, когда ты станешь старым и когда тебе разрежут глаз. Всем будет наплевать на тебя, а мне будет не наплевать, пока смерть не разлучит нас». Он достал из холодильника три ломтика бекона, бросил в сковороду к луку. Бекон зашипел. Люди ведь женятся не ради совместного ведения хозяйства. Ради хозяйства жениться не обязательно. Важно обещать друг другу: «В пятом часу утра, любовь моя, в тот день, когда тебе разрежут глаз, я пожарю яичницу, как ты любишь, с беконом и луком‑пореем. И во все прочие дни смятения и страха буду жарить тебе яичницу с беконом и луком‑пореем, пока смерть не разлучит нас».

Линза развернется у тебя в глазу — и ты увидишь... Что? Озеро Раутаярви, где прошло твое детство. Раздвоенную сосну, к которой твой отец, молодой, рыжебородый, прилаживает качели. Поросший мхом валун, на котором, обняв колени, сидит твоя мать, молодая, тридцатилетняя, со сверкающими черными волосами до пояса, смеется и кричит: «Елёска, неслух, вылезай из воды, синий уже весь!» И в темной воде озера ты увидишь себя пятилетнего. Почему, любимый? Потому что ты и есть пятилетний. Потому что бывает такой день в детстве, когда человек запоминает раз и навсегда сладостный вкус жизни, многоголосое ее звучание, сияющий ее цвет и фактуру на ощупь, как шелк и бархат. Запоминает, и больше уже жизнь никогда не меняется, только тускнеет и бежит быстрее".

Прежде чем открыть глаза, Федор Леонидович почувствовал запах. Шизофрения пахнет прогорклым медом. Так теперь пахла подушка. И взъерошенные волосы. Но запах стал посторонним, внешним. Федор Леонидович понял, что выздоровел.

Ничего не будет. Только нагромождение крыш, осенняя мгла и Охтинский мост в окне. Только песенка чайника бурная и короткая: сквозь ветер! сквозь бури! свинцовое море! рваные тучи! бледное солнце... Да еще эта любовь... Больше ничего. Так он думает.